Неточные совпадения
Он отбрасывал их от себя, мял, разрывал руками, люди лопались в его руках, как мыльные
пузыри; на секунду Самгин видел себя победителем, а в следующую — двойники его бесчисленно увеличивались, снова окружали его и гнали по пространству, лишенному теней, к дымчатому небу; оно опиралось на
землю плотной, темно-синей массой облаков, а в центре их пылало другое солнце, без лучей, огромное, неправильной, сплющенной формы, похожее на жерло печи, — на этом солнце прыгали черненькие шарики.
Кругом все белело от инея. Вода в лужах замерзла. Под тонким слоем льда стояли воздушные
пузыри. Засохшая желто-бурая трава искрилась такими яркими блестками, что больно было на нее смотреть. Сучья деревьев, камни и утоптанная
земля на тропе покрылись холодным матовым налетом.
Кроме Игоши и Григория Ивановича, меня давила, изгоняя с улицы, распутная баба Ворониха. Она появлялась в праздники, огромная, растрепанная, пьяная. Шла она какой-то особенной походкой, точно не двигая ногами, не касаясь
земли, двигалась, как туча, и орала похабные песни. Все встречные прятались от нее, заходя в ворота домов, за углы, в лавки, — она точно мела улицу. Лицо у нее было почти синее, надуто, как
пузырь, большие серые глаза страшно и насмешливо вытаращены. А иногда она выла, плакала...
Город взмок, распух и словно таял, всюду лениво текли ручьи, захлебнувшаяся
земля не могла более поглощать влагу и, вся в заплатах луж, в серых нарывах
пузырей, стала подобна грязному телу старухи нищей.
Пошли окуровские дожди, вытеснили воздух, завесили синие дали мокрыми туманами, побежали меж холмов холодные потоки, разрывая ямы в овраги, на улицах разлились мутные лужи, усеянные серыми
пузырями, заплакали окна домов, почернели деревья, — захлебнулась
земля водой.
Все усилия воеводы привлечь население остались без успеха; после чтения манифеста от польского короля, начинались обещания, на которые воевода даже сделался щедр до нелепости: отдавал всю
землю и все угодья, обещал уничтожение рекрутских наборов, беспошлинную продажу вина, с назначением только по 15 копеек серебром с души годовых повинностей; но ничто не произвело ни малейшего действия, и даже к уничтожению по кабакам патентов население не оказывало никакого сочувствия; воевода наконец мог убедиться, что на мыльных
пузырях не долететь ему до Волги.
Солдаты молча смотрели. Беспалов метался на
земле, грудь тяжело дышала, как туго работающие мехи. Творилось странное и страшное: красивое, худощавое лицо Беспалова на глазах распухало и раздувалось, распухала и шея и все тело. Как будто кто-то накачивал его изнутри воздухом. На дне окопа в тоске ерзало теперь чужое, неуклюже-толстое лицо, глаза исчезли, и только узенькие щелки темнели меж беловатых
пузырей вздувшихся век.
Летает это она пушинкой, шароварки легкими
пузырями вздуло, косы полтинниками звякают, ножка ножке поклон отдает, ручка об ручку лебедем завивается. Слуги, которые гостей обносили с подносами, к
земле приросли, а гости осатанели, суставами шевелят, каблуками
землю роют… Сплясал бы который, да вино ножки спеленало.